Д.Борисов: Спасибо колл-центру.
И сейчас у нас есть возможность перенестись в Санкт-Петербург, на Балтийский завод. Там работает наш коллега Дмитрий Витов.
Д.Витов: Из Петербурга мы включаемся с достроечной стенки Балтийского завода. Здесь сейчас завершается строительство уникального судна – атомного ледокола «Арктика».
Юрий Александрович, Вы мне говорили: суммарная общая мощность на гребных винтах?
Ю.Рыжов: Суммарная мощность на гребных винтах этого ледокола – 60 мегаватт.
Д.Витов: То есть, получается, правильно говорят в иностранной прессе, что это самый большой и самый мощный ледокол в мире?
Ю.Рыжов: Это самый большой, самый мощный и самый ледопроходимый ледокол в мире.
Д.Витов: Юрий Александрович Рыжов – главный специалист отдела строительства судов. Я скажу, если Вы не обидитесь, Вы – старейшина завода. Сколько лет Вы здесь проработали?
Ю.Рыжов: Я один из старейших работников завода. На этом предприятии я проработал около 50 лет.
Д.Витов: История Балтийского завода – это 160 лет. Получается, треть истории завода – это Ваша трудовая биография.
Юрий Александрович мне рассказал, что Балтийский завод всегда называли заводом-экспериментатором, уникальным заводом. Здесь были построены первые металлические корабли, первая русская подводная лодка 100 лет назад, здесь строили канонерки, броненосцы. В годы Великой Отечественной войны не прекращали производство, выпускали баржи для Дороги жизни. В трудные для страны годы, в 90-е, здесь продолжали строительство тяжёлых атомных крейсеров, таких как «Пётр Великий», эти крейсера сейчас несут боевую вахту.
Но мне рассказали мои собеседники, что наиболее трудным для завода оказалось начало 2000-х, когда сюда пришли частные владельцы, едва не обанкротили завод, потому что, судя по всему, больше всего коммерсантов интересует земля. Это центр города, Васильевский остров. Наверное, кому-то было бы выгодно построить здесь элитное жильё или торговый центр, но благодаря усилиям государства завод удалось отстоять. Правильно?
Ю.Рыжов: Да, это, безусловно, так. 2000-е годы, начало 2000-х годов, – это было, пожалуй, самое тяжёлое время для завода и его работников. Численность персонала сократилась с 12 тысяч человек в лучшие годы до 3 тысяч человек. Со строительства высокотехнологичных, совершенных атомных крейсеров, атомных ледоколов завод сошёл до строительства нефтеналивных несамоходных барж. Сейчас ситуация, благодаря вмешательству государства и помощи Президента страны, улучшается, мы имеем плотный график работы по государственным заказам до 2021 года.
Д.Витов: Юрий Александрович, Ваш вопрос непосредственно Владимиру Владимировичу.
Ю.Рыжов: Здравствуйте, Владимир Владимирович!
В.Путин: Здравствуйте.
Ю.Рыжов: От имени работников Балтийского завода, всего трудового коллектива и себя лично прошу ответить нам, сказать, какова дальнейшая судьба Балтийского завода? Как просматривается будущее Балтийского завода в связи и сообразно планам Правительства в освоении Арктического шельфа и арктических проектов? Как будет учитываться в дальнейшем огромный, уникальный опыт Балтийского завода в строительстве атомных судов? Каковы планы модернизации, строительства и дальнейшего развития завода? Спасибо за внимание.
В.Путин: Балтийский завод – один из флагманов нашего судостроения. Мы говорим, только сейчас Вы сами сказали об истории завода. Я знаю, в каком сложном положении завод находился и в 90-е годы, и в начале 2000-х. Когда работал в Петербурге, мы старались завод поддержать, заказы сохранить. Кстати говоря, и для флота это было полезно, и завод сохранили. Неуклюжие попытки приватизировать, слава богу, в прошлом. Имею в виду именно неуклюжий, жульнический вариант.
Сегодня ОСК развивается, судостроительная корпорация, и завод развивается и будет развиваться. Мы видели Вас на фоне нового атомного ледокола «Арктика». У нас запланировано четыре таких судна. Вы, наверное, знаете об этом. Первый из них – «Арктика», потом «Сибирь», «Урал». Все они большой мощности, 60 мегаватт. Потом, к 2025 году, должен появиться ещё один ледокол, совершенно другого класса, гораздо более мощный, в два раза более мощный, чем те, о которых я сказал, и тот, строительство которого вы сейчас уже заканчиваете, – 120 мегаватт. Если эти колют лёд до трёх метров толщиной, для «Лидера» это будет вообще без ограничений, любой лёд может расколоть. Это всё новейшие технологии, и балтийцы их осваивают, осваивают очень быстро, на основе своего опыта и тех возможностей, которые предоставляют сегодняшние технологические разработки.
Поэтому что можно сказать? Средства у нас предусмотрены в бюджетах. Там есть, конечно, более отдалённые перспективы с «Лидером», пока, может быть, по финансированию не всё понятно, но я уверен, что мы и это сделаем.
Хочу обратить внимание, что таких атомных ледоколов в мире до сих пор нигде нет. В России есть, потому что нам нужно осваивать Арктику, о которой Вы сказали, нужно там закрепляться, и мы будем это делать. И в этом смысле работы хватит. Уверен, что коллектив не только сохранится, а будет развиваться. Хочу пожелать вам успехов.
Т.Ремезова: Владимир Владимирович, вопрос по теме с сайта нашей программы. Что мы так зацепились за Арктику? Ведь лет двадцать о ней никто не вспоминал, а сегодня даже на параде Победы части арктических войск. Огромные деньги направляются туда. Для чего это делается?
В.Путин: Если уж мы в теме оказались, то что можно добавить? Я уже в принципе начал об этом говорить. Арктика – важнейший регион, который будет обеспечивать будущее нашей России. Вот когда‑то Ломоносов сказал, что Сибирью Россия будет прирастать. Можно с уверенностью сказать, что мощь и возможности России будут прирастать Арктикой, арктическим регионом.
К 2050 году – я как‑то недавно на совещании, будучи в Арктике, говорил об этом, – к 2050 году примерно 30 процентов всех углеводородов будет добываться в Арктике. Уже сейчас там осуществляются наши крупнейшие проекты. «НОВАТЭК» строит целый завод в арктической зоне, целый город построил, аэродром, порт. Добычу начали в арктической зоне, уже началась добыча.
Поэтому с экономической точки зрения чрезвычайно важно, если климат будет меняться, иметь такие тенденции, несмотря на холодину сегодня в Москве, но тенденция будет сохраняться к глобальному потеплению, то это значит, что период навигации в арктической зоне будет увеличен. А это в свою очередь означает, что Северный морской путь будет использоваться гораздо интенсивнее, чем сейчас. Время прохождения судов [навигации] будет уже не полтора-два месяца, а четыре-пять.
И к этому региону проявляют активный интерес так называемые нерегиональные державы. И это хорошо, мы готовы с ними сотрудничать. Но мы должны обеспечить свой приоритет.
Я был недавно на Земле Франца-Иосифа. И мне те люди, которые там работают, рассказывали: там много туристов приезжает, в том числе из иностранных государств, и некоторые гиды уже вслух говорили тем, кого они сопровождали: «Эти острова раньше принадлежали Советскому Союзу».
Это должно нас насторожить – это наша территория. Поэтому нам нужно обеспечить точно совершенно использование этих маршрутов, хозяйственную деятельность на этих территориях, обеспечить свой суверенитет над этими территориями. Давайте не будем забывать и о чисто военной стороне дела: с точки зрения обеспечения обороноспособности страны чрезвычайно важный регион.
Не хочется здесь ничего нагнетать, но специалисты знают, что, допустим, американские атомные подводные лодки дежурят на севере Норвегии, подлётное время ракет – 15 минут до Москвы, и мы должны понимать, что там происходит, видеть, что там происходит, мы должны этот берег защитить соответствующим образом, пограничную охрану обеспечить.
И там, кроме всего прочего, с точки зрения стратегических вооружений трасса проходит как раз над Северным полюсом, возможно, не дай бог, думаю, до этого не дойдёт, но просто мы должны это знать, трасса пролётов ракет наземного базирования, находящихся на территории Соединённых Штатов, – это всё мы знаем, но мы должны обеспечить в том числе и систему СПРН, систему контроля за пусками ракет.
Это всё Арктика. Мы не занимались этим не потому, что это было не важно, а потому, что не могли, бросили это, как, к сожалению, очень многое жизненно важное для нашей страны. Теперь мы к этому вернулись, надеюсь, навсегда.
Д.Борисов: Санкт-Петербург, у нас есть возможность вновь вернуться к Вам, для того чтобы Вы задали второй вопрос.
Д.Витов: Мы здесь понаблюдали за работой рабочих. Вы знаете, это, конечно, уникальные люди. В тех условиях, в которых они работают, наверное, не каждый сможет.
Алексей Богданов, сварщик, например, рассказал мне, что профессии сварщика научиться можно, но сварщик-судостроитель – это только здесь, на стапелях и на достроечной стенке.
Но волнуют рабочих не только производственные проблемы, а также, как и всех петербуржцев, у них есть общие вопросы. Иван Братцев – строитель ледокола. Иван, у Вас есть свой вопрос, я сразу к Вам перехожу, задавайте.
И.Братцев: Здравствуйте, уважаемый Владимир Владимирович!
Мы работники Балтийского завода. Строим самые мощные, самые большие ледоколы в мире, но у меня к Вам вопрос непроизводственного характера. Мне, всем балтийцам, всем жителям нашего прекрасного города очень интересно узнать Ваше личное мнение по поводу дальнейшей судьбы Исаакиевского собора.
Вы, как человек, родившийся и выросший в Санкт-Петербурге, считаете правильным оставить собор городу и сохранить его именно как музей-памятник? Или же передать Русской православной церкви?
В.Путин: Неожиданный вопрос, тем более из Балтийского завода.
Что хочу сказать, Россия – это светское государство. Таким оно сложилось, таким оно и будет. Это первый постулат.
Второе. После Октябрьской революции государство сделало всё, чтобы уничтожить наши духовные, религиозные корни. Действовало очень последовательно и жестоко. Многие церкви были уничтожены, снесены.
Тогда государство попыталось создать квазирелигию и Библию заменить кодексом строителя коммунизма. Ничего не получилось. Были снесены многие храмы, уничтожено большое количество священников, в прямом смысле уничтожены. В лагерях, просто расстреляны.
Далеко ходить не надо, здесь, в Москве, недалеко от того места, где мы сейчас находимся, снесён храм Христа Спасителя. Многие храмы были превращены в конюшни, мастерские. Слава богу, не поднялась рука уничтожить Исаакиевский собор.
Вы знаете, я, конечно, смотрел на эту проблему. Он действительно церкви никогда не принадлежал на самом деле, он всегда числился за государством, но и царь-батюшка был главой церкви, и в этом смысле можно сказать, что отчасти он и церкви принадлежал. Но он был построен как храм, он был построен как церковь, а не как музей, он был построен для отправления религиозных культов, для того чтобы люди там молились.
А там что устроили в советское время? Маятник Фуко повесили, чтобы подтвердить, что Земля вертится, то есть на самом деле это такой был музей атеизма, квазимузей атеизма, в известной степени такое тонкое издевательство над религиозными чувствами людей. Но его посещают сотни тысяч, миллионы людей, в том числе из‑за границы, это совершенно очевидный факт.
Поэтому да, у нас есть закон, по‑моему, 2010 года о передаче религиозных зданий религиозным организациям, и мы вроде бы должны исполнить. Вместе с тем у нас есть международные обязательства и другие законы, которые запрещают передавать в другие руки то, что является памятником архитектуры и находится под защитой ЮНЕСКО. Есть некоторые противоречия, но мы легко, на мой взгляд, выйдем из этих противоречий, обеспечив и музейную деятельность, и отправление религиозных культов. Я сейчас не хочу забегать вперёд, но такие решения, они же есть в мире. Скажем, в том же Ватикане собор святого Петра – там ходят люди, экскурсии проводят.
Поэтому нужно деполитизировать эту проблему, забыть о том, что она существует как таковая, с уважением относиться и к религиозным чувствам людей и не забывать, что это здание и сооружение строилось как церковь, а не как музей. Но музейная функция там, конечно, должна сохраниться.
Как выстроить эти взаимоотношения? На самом деле это не так сложно сделать, только не нужно ничего здесь накручивать и не нужно спекулировать на этой теме, не нужно людей возбуждать и использовать это как инструмент какой‑то мелкой внутриполитической возни.
Д.Борисов: И вновь колл‑центр, Мария Гладких.
М.Гладких: Да, коллеги, у нас, по статистике, женщины активнее: 62 процента дозвонившихся – это именно представительницы прекрасного пола. И сейчас насущный вопрос из Челябинска от Светланы Романовой.
Здравствуйте! Вы в эфире. Мы Вас слышим, говорите.
С.Романова: Здравствуйте, Владимир Владимирович!
Меня зовут Светлана Владимировна, я из Челябинска.
У меня есть садовый участок. Я им пользуюсь с 1981 года. На этом месте построен садовый дом. Нарушений в строительстве не было. Рядом, в радиусе более 100 метров от участка, проходит газопровод.
И в 2014 году вышло постановление об увеличении охранной зоны – вместо 100 метров до 150. Вследствие этого пришла повестка в суд многим садоводам, где было принято решение о сносе домов за наш счёт без компенсации. Скажите, правомерно ли это? Будет ли закон, который нас защитит?
В.Путин: Вы знаете, опять к Балашихе возвращаюсь. Там жилые дома построили рядом со свалкой, которую сооружали в течение десятилетий, а здесь застройка произошла вдоль трубопроводов. Потом приняли решение о том, что нужно расширить эту охранную зону и теперь пытаются выселить людей. Справедливо или нет? Несправедливо.
Считаю, что этот закон надо изменить. Во всяком случае, те люди, которые уже построились там, – их нужно оставить в покое. Конечно, надо делать всё для обеспечения безопасности людей, но их нужно оставить в покое.
Можно не разрешать строить новых зданий, сооружений уже в 150‑метровой зоне, но тех, кто уже построился в 100‑метровой зоне, нужно оставить в покое. Сделаю всё для того, чтобы это решение состоялось.
Д.Борисов: Мы работаем в эфире уже третий час. В колл‑центре Наталья Юрьева собирает в том числе видеообращения.